Страшный суд. "Лермонтов в аду"
Пилипенко А.Д., ст. н. с. Серпуховского историко-художественного музе
Должен остановиться на факте, который однажды принёс подмокловской церкви громкую, можно сказать скандальную известность (лучше бы больше вспоминали и заботились о художественных достоинствах памятника). Это история под названием «Лермонтов в аду».
В 1875 г. на средства приходского церковного старосты, серпуховского 1 гильдии купца Тимофея Ивановича Каштанова, было проведено «возобновление», т. е. капитальный ремонт Богородицерождественского храма. В частности, храм был «сделан тёплым»: при чём заложены арочные проёмы кольцевой галереи-паперти – кроме её восточной, алтарной части. Впоследствии внутри притвора, образованного закладкою арок; на западе, рядом с выходом из церкви: по древней традиции – появилась картина Страшного суда. По-видимому, она была написана уже в 1882 г. - когда, с разрешения епархиального архиерея, церковь украсил росписями неизвестный художник, на средства всё того же Т.И. Каштанова: подмокловского уроженца и владельца суконной фабрики в Серпухове. Но осенью 1893 г., при ремонтных работах, проведённых очередным церковным старостою серпуховским купцом Василием Ивановичем Каштановым, настенная живопись была поновлена, возможно – с существенным изменением второстепенных её деталей. Как бы то ни было, в этой композиции Страшного суда, среди грешников, ввергаемых в адский огонь, изображён некто с явными портретными чертами М.Ю. Лермонтова. В начале 1934 г. это изображение было снято со стены и отправлено на реставрацию – с дальнейшим предназначением для антирелигиозного музея, устраиваемого в стенах московского Страстного монастыря. С 1955 г. подмокловская картина включена в экспозицию Музея истории религии и атеизма в Ленинграде (Казанский собор); сейчас она хранится в фондах Государственного музея истории религии в С.-Петербурге.
Упомянутый персонаж был опознан как М.Ю. Лермонтов ещё в 1900 г., когда в столичной газете «Северный курьер» появилась возмущённая заметка её редактора Владимира Владимировича Барятинского (возможно, сына приятеля Лермонтова), призывающая прекратить глумление над памятью любимого многими поэта: «в церкви, в доме молитвы, прощения и братской любви». В ближайшем номере «Курьера» появилась ответная статья археолога П. Панкратьева - утверждающая, что Лермонтов повинен «как дуэлист в трёх тяжких грехах: убийстве, самоубийстве и неповиновении властям». Известно, что представители интеллигенции г. Серпухова и Алексинского уезда обращались к тульскому архиерею, в чьём ведении находился приход с. Подмоклово, прося разрешения изменить внешность изображённого на картине грешника – в чём им было отказано (хотя в журнале «Старые годы» за 1913 г. и появилась заметка, сообщающая об обратном).
Среди жителей села утвердилась легенда, будто поэт был изображён в церковной росписи «по приказу владельца с. Подмоклово – помещика… за то, что он написал на владельца имения злую эпиграмму, был врагом этого помещика». Действительно, в сер. XIX в. селом владели дворяне Васильчиковы – но то были лишь однофамильцы кн. Александра Илларионовича Васильчикова, – который в своё время был мишенью для довольно едких шуток М.Ю. Лермонтова; имел основания считаться врагом поэта (он участвовал как секундант Мартынова в роковой пятигорской дуэли). А.И. Васильчиков умер в 1881 г. - т.е. до создания пресловутой картины. Наконец, во 2-ой пол. XIX в. церковь Рождества Богородицы в Подмоклово являлась не усадебной, а приходской – и следовательно, содержание росписей, украшавших храм, должен был определять не помещик, а, скорее всего, местный священник с причтом и старостою – и непременно с разрешения вышестоящих духовных властей.
Что же могло вызвать к жизни подобную картину? Думается, что М.Ю. Лермонтов в данном случае осуждается не как личность (решать, кому из конкретных людей место в аду – конечно, немалый грех), а как выразитель определённого идейного течения. Вспомним, что подобным образом и примерно в те же годы изображался Л.Н. Толстой. Лермонтов, не будучи основателем антицерковного учения, подобного толстовству, всё-таки - одна из культовых фигур русского неоромантизма рубежа XIX-XX в. – а это течение было весьма влиятельным и, надо признать, характеризуется, среди прочего, «мировой скорбью», богоборчеством – словом, чертами сатанизма.
Кроме того, заказчику фрески, кажется, хорошо знакомы обстоятельства похорон М.Ю. Лермонтова. Как дуэлянт, убитый наповал, он считался самоубийцей - на этом основании священник Скорбященской ц. в Пятигорске о. Василий Эрастов отказался участвовать в его погребении. По просьбе друзей убитого и за плату Лермонтова проводил в последний путь настоятель той же церкви протоиерей Павел Александровский – что потом вызвало донос и судебное разбирательство. Не исключено, что священнослужитель, представленный на подмокловской картине рядом с т. н. Лермонтовым в пламени ада, должен изображать о. Павла
Интересно и то, что в газетной полемике 1900 г. по поводу данной картины обе стороны говорят о гибели Лермонтова на дуэльном поединке как о непосредственном поводе к его «живописному осуждению». И М.Ю. Лермонтов, действительно, есть самая приметная фигура в истории русской дуэли – после А.С. Пушкина, который не был убит наповал и успел приготовиться к смерти, как подобает христианину. Между тем, в 1894 г. (время создания картины пролегает между 1875 и 1900 гг.) офицерам русской армии было не только позволено, но предписано драться на дуэли; отныне поединки назначались по решению полковых «судов чести» и тех, кто при этом отказывался драться, увольняли со службы в двухнедельный срок. Храм же в Подмоклово: опекаемый купцами Каштановыми - был тесно связан с Серпуховом, в котором постоянно квартировала артиллерийская бригада. Не явился ли «Страшный суд» из подмокловского храма – подобно роману А.И. Куприна «Поединок» - определённой реакцией на указанное выше; безусловно, нехристианское явление в жизни русской армии и всего общества?